Февральским солнечным днем, в «мужской» праздник, в памяти всплывают
образы бравых офицеров. И самый яркий из них – «Улыбающийся кавалер»
Франса Хальса, который сейчас украшает Коллекцию Уоллес в Лондоне.
Вполне возможно, что к военной службе этот красавец не имел никакого
отношения, но лихо закрученные усы и неколебимая уверенность в себе
делает его в нашем восприятии участником офицерских пирушек, которые
прославили Хальса как мастера группового портрета.
Наше
внимание недолго концентрируется на лице кавалера. Взгляд сразу же
соскальзывает на фантастически красивый костюм. Изысканное кружево
воротника и манжет, снежная белизна роскошной рубахи, проглядывающей в
разрезах камзола, достойны более детального разглядывания. Наконец,
сложнейшая эмблематика вышивки со стрелами, сердцами, кадуцеем, рогами
изобилия – просто пиршество для глаз. Кстати, современные исследователи,
считают, что символический намек на боли и удовольствия от любви,
говорит о том, что перед нами портрет жениха.
Остается только пожелать такому розовощекому красавцу хорошей невесты! Тем более что персонаж, полный ощущения собственного превосходства, под пристальным взглядом Хальса, выглядит достаточно простым парнем. Художник непреднамеренно говорит о человеке больше, чем хотел бы. Эту особенность мастера прекрасно охарактеризовал Йохан Хёйзинга: «У Франса Хальса все непосредственно, необдуманно и непреднамеренно, у него нет ни учености, ни искусственности. Кто бы ни становился предметом его кисти, он мог облачиться в свое лучшее платье и надеть самый дорогой кружевной воротник, но свою спесь он должен был оставить у себя дома».
/Й.Хёйзинга. Культура Нидерландов в XVII веке. Эразм. Избранные письма. Рисунки. Санкт-Петербург, 2009. С.109-110/
Но какой же красоты сама живопись! Стремительные мазки, изысканность оттенков черного… То, о чем пишет в своих письмах к брату Винсент Ван Гог: «Франс Хальс - колорист из колористов, колорист ранга Веронезе, Рубенса, Делакруа, Веласкеса. <…> А теперь скажи: можно или нельзя употреблять черный и белый, не запретный ли они плод? Думаю, что нет: у Франса Хальса есть не меньше двадцати семи различных оттенков черного».
http://vangogh-world.ru/letters1883-1
«Когда я снова смотрел старые голландские картины, меня особенно поразило то, что большинство их было написано быстро, что такие великие мастера, как Франс Хальс, Рембрандт, Рейсдаль и многие другие, по возможности делали все с первого раза и старались поменьше возвращаться к готовой вещи для поправок.
И заметь вот еще что: если вещь была хороша, они так ее и оставляли. <…>
Как необходимо, Тео, смотреть в наши дни старые голландские картины! <…> Без остальных можно легко обойтись: они сильнее, чем можно предположить, сбивают кое-кого с правильного пути. Главное - писать с ходу, писать столько, сколько можно написать с ходу. Какое наслаждение видеть вот такого Франса Хальса, и как это полотно отличается от тех картин — а их великое множество, - где все тщательно сглажено на один и тот же манер...»
http://vangogh-world.ru/letters1883-1
Произведения Хальса сейчас можно хорошо рассмотреть на сайте Метрополитена: http://www.metmuseum.org/collections/se
Вот один из запомнившихся мне персонажей:
Он тоже стоит подбоченясь и смотрит на нас сверху вниз. Но взгляд художника на портретируемого еще более беспристрастен, а, следовательно, и более беспощаден. Помятое и раскрасневшееся лицо лишь подчеркивается лихо заломленной шляпой и щегольским костюмом.
Ткань и кружево написаны свободнее, чем в портрете лондонского кавалера. Любуясь смелыми и точными мазками, мы забываем об усталом лице.
В «Кавалере Рампе» детали костюма значительно интереснее застывших в пьяной гримасе лиц.
Отдельно взятый фрагмент халсовского полотна способен жить самостоятельной жизнью. За ярким пером шляпы видны подвешенные к потолку окорока, бутыли, пейзаж, пустой пюпитр и огарок свечи.
Поразительна и живописная стихия другого холста из собрания Метрополитена – сцены гуляния на Масленицу.
Натюрморт с колбасками, свиными ножками, хлебом и пивной кружкой на фоне ярко алого платья с бантами и вышивкой не уступает лучшим образцам этого жанра в голландском искусстве XVII века.
Франс Хальс открывает плеяду замечательных мастеров живописи независимой Голландии. Он прожил долго, первые свои мажорные офицерские групповые портреты написал в начале XVII столетия. А в конце жизни, когда ему было уже за восемьдесят, создал поразительные образы старости в портретах попечителей и попечительниц харлемского приюта для престарелых. «Улыбающийся кавалер» датируется 1624 годом, примерно тем же временем «Кавалер Рамп», пирушка на Масленицу десятилетием раньше, кавалер в сером – 1630-ми годами, а еще один прекрасный портрет из Метрополитена относят к 1650-м годам.
Мужчина со шляпой в руках совсем не похож на героев ранних портретов. Здесь нет показной бравады, а есть настоящая человеческая глубина. Герой этого портрета смотрит прямо на нас – дистанция уменьшилась, но каким-то образом мы понимаем, что этот человек занимает в обществе высокое положение. Нет ни кружева, ни вышивки, лишь несколько цветных мазков оживляют симфонию черного. Но, глядя на них, понимаешь, за что так ценил Хальса не только Ван Гог, но и Эдуард Мане.
P.S. Свой этюд о Хальсе в книге «Гений места» Петр Вайль закончил так: «Голландская живопись отвечает изначальному значению русского слова – она живая. Проходишь двориком де Хоха меж кирпичных стен в пивную, полную хальсовских персонажей, – такие же крепкие, красномордые, оживленные, только бородки затупились».
Наше
внимание недолго концентрируется на лице кавалера. Взгляд сразу же
соскальзывает на фантастически красивый костюм. Изысканное кружево
воротника и манжет, снежная белизна роскошной рубахи, проглядывающей в
разрезах камзола, достойны более детального разглядывания. Наконец,
сложнейшая эмблематика вышивки со стрелами, сердцами, кадуцеем, рогами
изобилия – просто пиршество для глаз. Кстати, современные исследователи,
считают, что символический намек на боли и удовольствия от любви,
говорит о том, что перед нами портрет жениха.Остается только пожелать такому розовощекому красавцу хорошей невесты! Тем более что персонаж, полный ощущения собственного превосходства, под пристальным взглядом Хальса, выглядит достаточно простым парнем. Художник непреднамеренно говорит о человеке больше, чем хотел бы. Эту особенность мастера прекрасно охарактеризовал Йохан Хёйзинга: «У Франса Хальса все непосредственно, необдуманно и непреднамеренно, у него нет ни учености, ни искусственности. Кто бы ни становился предметом его кисти, он мог облачиться в свое лучшее платье и надеть самый дорогой кружевной воротник, но свою спесь он должен был оставить у себя дома».
/Й.Хёйзинга. Культура Нидерландов в XVII веке. Эразм. Избранные письма. Рисунки. Санкт-Петербург, 2009. С.109-110/
Но какой же красоты сама живопись! Стремительные мазки, изысканность оттенков черного… То, о чем пишет в своих письмах к брату Винсент Ван Гог: «Франс Хальс - колорист из колористов, колорист ранга Веронезе, Рубенса, Делакруа, Веласкеса. <…> А теперь скажи: можно или нельзя употреблять черный и белый, не запретный ли они плод? Думаю, что нет: у Франса Хальса есть не меньше двадцати семи различных оттенков черного».
http://vangogh-world.ru/letters1883-1
«Когда я снова смотрел старые голландские картины, меня особенно поразило то, что большинство их было написано быстро, что такие великие мастера, как Франс Хальс, Рембрандт, Рейсдаль и многие другие, по возможности делали все с первого раза и старались поменьше возвращаться к готовой вещи для поправок.
И заметь вот еще что: если вещь была хороша, они так ее и оставляли. <…>
Как необходимо, Тео, смотреть в наши дни старые голландские картины! <…> Без остальных можно легко обойтись: они сильнее, чем можно предположить, сбивают кое-кого с правильного пути. Главное - писать с ходу, писать столько, сколько можно написать с ходу. Какое наслаждение видеть вот такого Франса Хальса, и как это полотно отличается от тех картин — а их великое множество, - где все тщательно сглажено на один и тот же манер...»
http://vangogh-world.ru/letters1883-1
Произведения Хальса сейчас можно хорошо рассмотреть на сайте Метрополитена: http://www.metmuseum.org/collections/se
Вот один из запомнившихся мне персонажей:
Он тоже стоит подбоченясь и смотрит на нас сверху вниз. Но взгляд художника на портретируемого еще более беспристрастен, а, следовательно, и более беспощаден. Помятое и раскрасневшееся лицо лишь подчеркивается лихо заломленной шляпой и щегольским костюмом.
Ткань и кружево написаны свободнее, чем в портрете лондонского кавалера. Любуясь смелыми и точными мазками, мы забываем об усталом лице.
В «Кавалере Рампе» детали костюма значительно интереснее застывших в пьяной гримасе лиц.
Отдельно взятый фрагмент халсовского полотна способен жить самостоятельной жизнью. За ярким пером шляпы видны подвешенные к потолку окорока, бутыли, пейзаж, пустой пюпитр и огарок свечи.
Поразительна и живописная стихия другого холста из собрания Метрополитена – сцены гуляния на Масленицу.
Натюрморт с колбасками, свиными ножками, хлебом и пивной кружкой на фоне ярко алого платья с бантами и вышивкой не уступает лучшим образцам этого жанра в голландском искусстве XVII века.
Франс Хальс открывает плеяду замечательных мастеров живописи независимой Голландии. Он прожил долго, первые свои мажорные офицерские групповые портреты написал в начале XVII столетия. А в конце жизни, когда ему было уже за восемьдесят, создал поразительные образы старости в портретах попечителей и попечительниц харлемского приюта для престарелых. «Улыбающийся кавалер» датируется 1624 годом, примерно тем же временем «Кавалер Рамп», пирушка на Масленицу десятилетием раньше, кавалер в сером – 1630-ми годами, а еще один прекрасный портрет из Метрополитена относят к 1650-м годам.
Мужчина со шляпой в руках совсем не похож на героев ранних портретов. Здесь нет показной бравады, а есть настоящая человеческая глубина. Герой этого портрета смотрит прямо на нас – дистанция уменьшилась, но каким-то образом мы понимаем, что этот человек занимает в обществе высокое положение. Нет ни кружева, ни вышивки, лишь несколько цветных мазков оживляют симфонию черного. Но, глядя на них, понимаешь, за что так ценил Хальса не только Ван Гог, но и Эдуард Мане.
P.S. Свой этюд о Хальсе в книге «Гений места» Петр Вайль закончил так: «Голландская живопись отвечает изначальному значению русского слова – она живая. Проходишь двориком де Хоха меж кирпичных стен в пивную, полную хальсовских персонажей, – такие же крепкие, красномордые, оживленные, только бородки затупились».
Комментариев нет:
Отправить комментарий